Автор этой необычной книги — чешский писатель Милош Урбан, виртуозно
манипулирует нашим страхом перед сверхъестественным. Главный герой
романа, бывший полицейский, оказывается втянутым в расследование серии
жестоких убийств. Жертвами становятся люди, каким-то образом причастные
к разрушению готических соборов…
Теперь наконец я начал понимать.
Набравшись храбрости, я вышел из своего укрытия. Первый шаг,
второй, третий. Я видел, как она одета: желто‑коричневый плащ с белым
капюшоном, достигавшим пола. Девятый, десятый, одиннадцатый шаг. Я увидел, что
она хрупкая, что она склонила голову, что сжала руки перед собой. Двенадцать,
тринадцать.
– Госпожа, – произнес я слабым голосом. Что
дрожало у меня сильнее – голос или колени? Мне невольно вспомнилось то недавнее
утро, когда я так же вот окликнул другую женщину возле храма Святого
Аполлинария. – Госпожа, вы меня слышите? – Она не отвечала. Я взял
немного в сторону, чтобы обойти ее и заглянуть в лицо. Но она вновь повернулась
ко мне спиной. Я сделал вторую попытку – и с тем же успехом. Невероятно – она
не желает мне показываться! Она поворачивалась то влево, то вправо, словно
флюгер. Может, это Розета, подумал я, Розета, которая решила подшутить надо
мной? Но я знал, что это не она. Ни голос, ни хрупкая фигурка не могли
принадлежать Розете.
По спине у меня бежали мурашки. Я невольно поднес руку ко
лбу: на нем выступил холодный пот. Женщина теперь стояла неподвижно, ее
опущенные плечи не вздрагивали. Я знал, что делать: путь наружу свободен, стоит
только подскочить к распахнутой двери в ризницу и выбежать вон. Да, так я и
поступлю. Но вместо этого – против своей воли – стремительно вытянул руку,
чтобы коснуться плеча под плащом… и рука моя ударилась о колонну.
Нет, не о колонну. О дерево. И как это я только мог
перепутать его с колонной? А на чем же я стою? Плиты пола исчезли, вокруг
простираются зеленые луга. Трава в храме?.. Подивившись этому обстоятельству, я
потер глаза. Потом задрал голову: ни окон, ни потолка нет и в помине. Белые
высокие облака, между ними – сияющее небо, синевой режущее взор, который ожидал
наткнуться на серые своды. Смотрю вокруг и вижу, что стою на отвратительной
поляне, поросшей железными и каменными цветами. Храм, где я должен был бы
находиться, возвышается немного дальше, пресбитерий вгрызается в кладбище, и я
дрожу в окружении крестов. За забором виднеется сад – я разглядел кусок лужайки
и высокую нарядную теплицу, похожую на прозрачный военный шатер. За ветвями
фруктовых деревьев чернеют окна пресбитерия.
Прямо возле ног замечаю могилу, над ней – железный крест. На
поржавевшем куске жести видны искривленные буквы. Я не могу их разобрать. И тем
не менее я знаю эту надпись, могу повторить ее наизусть: «Внемлите вести о
скорбном чуде, о Лохмаре, что выбросил из окна сына моего Шимона…»
Голова у меня кружится, клонится на заросшее надгробье, и я
не в силах помешать.
– Вы бормочете что‑то несвязное, друг мой, я подумал,
это обморок…
Кто‑то стоит надо мной, кто‑то другой легонько шлепает меня
по щекам. Великан с приятным голосом, девушка с вопросом в глазах.
Я был в храме. Сидел, привалившись спиной к колонне, в
северном нефе, совсем рядом с ризницей. У меня стучало в висках и сжимался
желудок...................